Чиновники от образования разваливают фундаментальную науку и университетское образование, а профессорско-преподавательский состав лишают последних академических свобод, превращая в крепостных, — такое заявление сделал 64-летний профессор института физики Казанского федерального университета (КФУ), лауреат Госпремии республики Татарстан Наиль Фаткуллин.
Учёный считает, что Министерство образования отравляет университетскую жизнь бюрократизацией, достигшей сегодня гротескно-чудовищных размеров. Научная жизнь в стенах вузов парализована. Идёт «деинтеллектуализация страны», первейшим признаком которой является вытеснение фундаментальной науки и образования из всех сфер университетской жизни. Студентам в полтора раза сократили количество часов на изучение фундаментальных предметов, заполнив время новомодными дисциплинами. Огромные финансовые ресурсы, выделяемые из бюджета на развитие высшего образования и науки, тратятся на сопутствующие вещи, а не на главное. Финансируются в основном технические аспекты, связанные с инфраструктурой: ускоренная закупка дорогостоящего оборудования, переустройство/строительство новых корпусов, создание всевозможных сколково, иннополисов и прочих «точек роста».
При этом в ВУЗах страны наблюдается кадровая катастрофа. Сегодня подавляющее большинство университетских профессоров, работающих на мировом уровне, — люди пенсионного возраста. Размер пенсий у профессоров — 12-16 тысяч рублей. Трудовые контракты с ними заключаются ровно на год. Отказ в контракте — фактически обречение на нищую и убогую старость.
Профессор КФУ Наиль Фаткуллин для развития университетского образования и науки внёс следующие предложения:
- Учебная аудиторная нагрузка должна быть в пределах 4 — 10 учебных часов (два — пять аудиторных занятий по 90 минут) в неделю.
- Пенсия преподавателей, достигших пенсионного возраста, как и в западных университетах, должна составлять порядка 80% их прежней ставки. При этом сохраняется (при соответствующем желании) право ушедших на пенсию профессоров читать учебные курсы, проводить исследования, оставаться консультантом, но утрачивается право быть руководителем.
- Соотношение студент/преподаватель, а соответственно, и финансирование университетов должно проводиться в соответствии с числом поступающих на первый курс студентов. Оно не должно зависеть от дальнейшего возможного отсева неуспевающих.
- Вместо существующих ныне институтов повышения квалификации и стажировок, являющихся профанацией, предусмотреть оплачиваемые творческие отпуска по 3 — 5 месяцев через каждые 5 лет. Профессор должен иметь возможность самостоятельно выбирать себе форму и место повышения квалификации или самообразования.
- До максимума уменьшить полномочия Минобрнауки РФ, оставив за ним общие рекомендательные функции.
- До максимума сократить управленческий аппарат университетов, усилив роль ученых советов. В частности, должность ректоров должна быть регулярно переизбираемой, а оклады ректоров и проректоров и прочего университетского начальства не должны превышать в 1,5 — 2 раза средние оклады профессоров.
- Предоставить ученым советам университетов право самостоятельного формирования и утверждения учебных программ.
Учёный из Казани призвал коллег по всей стране к дискуссии. Прокомментировать предложения Наиля Фаткуллина мы попросили тверского учёного, кандидата химических наук Владимира Волкова.
— Я думаю, что с профессором Фаткуллиным согласилась бы подавляющая часть российских ученых и преподавателей.
Наука и наукоемкие технологии – это основа государственного суверенитета любой крупной страны в современном мире. Сегодня почти во всех странах число ученых растет: за время удвоения мирового ВВП число ученых в мире возросло вчетверо. В России за годы рынка численность научных работников сократилась на миллион человек, и мы, вместе с рядом других бывших советских республик, являемся практически единственными странами, где количество ученых сокращается. Данные о средней зарплате ученых, декларируемые официальной статистикой на уровне 90 тыс. рублей – весьма лукавая цифра: я не знаю ни одного коллегу даже в Москве и даже со степенью доктора наук, за исключением руководящих работников, кто реально получал бы такие деньги. Для формального выполнения «майских указов» порой целые институты и ВУЗы переводят на половину ставки или даже меньше. Хотя институтам и ВУЗам и добавили с прошлого года денег на увеличение фонда заработной платы, оклады не увеличились ни на копейку, а все эти средства распределяются через механизм стимулирующих выплат. К чему это привело, догадаться нетрудно: недавняя нашумевшая ситуация по поводу видеообращения сотрудников Онкологического центра имени Блохина, к сожалению, отражает ситуацию в большинстве научных, образовательных и медицинских учреждений страны. Материальное расслоение среди ученых и преподавателей усугубляется введением системы грантового финансирования научных исследований, в которой многое зависит от наличия не только от научного багажа, но и личного влияния.
Очень тревожна ситуация, которая сложилась в сфере воспроизводства научно-преподавательских кадров – ведь она характеризует прогноз на будущее. По данным статистики за 2016 год, на защиту кандидатской диссертации выходит только один из семи аспирантов. И при том, что в России настоящая наука почти целиком сосредоточена в научно-исследовательских институтах, прежде всего, в институтах РАН, доля аспирантов НИИ по отношению к их общему числу составляет всего 11%. В ВУЗах России наука существует только там, где при факультетах имеются научно-исследовательские институты, но таких ВУЗов очень небольшое количество. При этом аспирант, с учетом увеличения продолжительности обучения по естественным и техническим специальностям, должен до 27 лет влачить бедное существование, не имея возможности создать семью. Отмечу, что даже в Белоруссии, где нет нефти и газа, стипендия аспиранта в 2 – 5 раз выше российской.
Мы сегодня столкнулись с парадоксальной ситуацией, когда наличие высокого уровня образования может не способствовать получению престижной работы, а наоборот, быть препятствием к ее получению. В одном из докладов на Всероссийском съезде учителей и преподавателей химии отмечалось, что отмечающийся спрос работодателей на выпускников бакалавриата обусловлен именно тем, что такой уровень образования не дает человеку перспектив карьерного роста.
Подготовка кадров с высшим образованием, научных кадров сильно осложняется снижением уровня базовой подготовки в школах, причем не только в регионах, но и в столице. Введение Болонской системы привело к тому, что ВУЗы вынуждены «скомкать» многие базовые годичные курсы до семестровых, а с учетом того, что в начале учебного процесса ВУЗам приходится компенсировать недоработки школы, реальная продолжительность обучения в бакалавриате составляет 3 года. Фактически, это уровень техникума. При этом, утвержденные федеральные стандарты и нормативы ориентированы только на контроль за оформлением бумаг и никак не стимулируют руководителей учебных заведений к повышению уровня знаний и преподавания. Недавно знакомый преподаватель, побывавший на курсах повышения квалификации, рассказывал, как на этих курсах их учили, что основная цель нынешней высшей школы, оказывается, — не передача знаний, а формирование толерантной личности! При этом уровень бюрократизации, действительно, достиг чудовищных размеров. Коллеги из одного ВУЗа недавно рассказывали, что для прохождения аккредитации они должны были подготовить документы общим объемом 22 тысячи страниц! Вынуждены были даже студентов подключить к их составлению.
Любая научная деятельность обречена на неудачу без регулярного обмена опытом и идеями. Но при этом почти во всех вузах и НИИ студентам и аспирантам не финансируют поездки на научные конференции. Те, кто желает получить научную квалификацию в ведущих научных центрах РАН, сталкиваются с тем, что стоимость места в общежитиях РАН в Москве (которые теперь стали именоваться гостиницами) составляет от 8 до 10 тысяч рублей, а в северной столице нет иной возможности размещения, кроме съема частной квартиры.
Если к вышеперечисленному добавить, что из-за недофинансирования многие научные и образовательные учреждения по несколько лет не закупают ни одной единицы исследовательского оборудования, о перспективах вхождения России в число 5 сильнейших экономик мира в рамках этих тенденций не приходится говорить не только до 2024 года, но и на гораздо более отдаленную перспективу.
