Во второй половине 20-го века Африка, главным образом благодаря помощи СССР, освободилась от колониальной зависимости. Однако де факто многие её страны подвергаются жесточайшей империалистической эксплуатации.
До сих особенно сильные позиции в Африке имеют США, Франция и Великобритания. Хотя и другие страны Европы, имеют традиционное влияние на свои бывшие колонии, например: Италия, Испания, Португалия, Бельгия и т. д.
Во-первых, ЕС и США за гроши выкачивают ценнейшие природные ресурсы континента.
По приблизительным подсчетам, на африканский континент приходится около трети всех природных ресурсов мира, которые на территории, находящейся южнее Сахары, в большей степени остаются «нераспечатанными». Это касается как полезных ископаемых, которые распространены и в других регионах мира (нефть, газ, уголь), так и таких, которые находятся преимущественно в Африке и практически больше нигде.
Самый показательный пример — металл колтан (колумбит-танталит), незаменимый в современной промышленности при производстве электронной техники (а если точнее — электролитов). 80% его запасов находятся в Африке, прежде всего в Демократической Республике Конго. Главная кладовая бокситов (основного элемента для производства алюминия) — Гвинейская Республика, где сосредоточены, по разным оценкам, от 30 до 40% всех мировых резервов, а еще по 7–9% — в Камеруне и Мали. Больше всего алмазов на планете добывается также в Африке. Ботсвана находится на втором месте в мире после России по их производству, а в десятку стран входят также Намибия, Ангола, ЮАР, ДР Конго, Зимбабве и Сьерра-Леоне (таким образом, из нерегиональных стран остаются только Канада и Австралия).
По имеющимся прогнозам, в 2030-х гг. Африка превратится практически в эксклюзивный глобальный стратегический резерв источников сырья. Речь в первую очередь идет о тех его видах, которые имеют военно-стратегическую значимость и незаменимы в оборонных технологиях.
Электростанции Франции зависят от бесперебойных поставок африканского урана из Нигера. Нефть и газ для Британии, медь для Швейцарии и Австралии.
По некоторым цветным и редким металлам для военного назначения, зависимость того же ВПК США от импорта из Африки превышает 50%, а по кобальту — 75%.
Зная это, американцы заранее обеспокоились получением беспрепятственного доступа к африканскому сырью. Еще в середине 1990-х гг. при протежировании Вашингтона базирующиеся в США компании American Mineral Fields и Barrick Gold получили контроль над месторождениями колтана и кобальта в ДР Конго. С учетом того, что на тот момент восток этой страны был занят группировками, тесно связанными с Руандой и Угандой, американцы снабжали власти этих стран вооружениями в обмен на содействие в разработке минеральных богатств региона. Небезынтересный факт — в совет директоров обеих компаний входил бывший президент США Дж. Буш-старший.
Тесно связана с находящимися в Африке бизнес-структурами и семья Клинтонов. В 2007 г. шведско-канадская фирма Lundin Group, работавшая на тот момент в ДР Конго, Судане и Эфиопии и имевшая весьма неоднозначную репутацию в плане вовлеченности в несколько эпизодов мошенничества, объявила о передаче Clinton Foundation 100 млн долл. для продвижения кандидатуры Х. Клинтон на выборах президента США 2008 г. Такая «жертвенность» не осталась без ответа. В 2010 г. уже будучи Госсекретарем Х. Клинтон добилась того, чтобы Киншаса отменила решение о национализации шахт, контролируемых Lundin Group.
Хорошо известно, что американские компании Apple, Intel и Motorola, возможно, и непреднамеренно, покупают сырье из ДР Конго для изготовления смартфонов и ноутбуков, которое относится к «конфликтным минералам» (иногда их называют «кровавыми»). Учитывая, что центральным правительством в Киншасе официально сертифицированы меньше 5% всех горнодобывающих шахт, работающих на востоке страны (например, в провинциях Южное и Северное Киву), а объемы поставок значительно превышают возможности этих минеральных разработок, то они могут идти только с тех «точек», которые не находятся под контролем властей и вокруг которых могут вестись боевые действия.
Весьма активны американцы и на рынке углеводородов. Exxon Mobil и Chevron вместе с малазийской Petronas фактически являются монополистами в сфере добычи нефти в Чаде. Этими же компаниями, а также американской Anadarko Petroleum ведется разведка газа в перспективных месторождениях соответственно Танзании и Мозамбика. Крупная энергетическая компания со штаб-квартирой в Далласе Kosmos Energy активна в Западной Африке. В Гане и Экваториальной Гвинее она добывает нефть; в Сенегале, Мавритании и Западной Сахаре (через свою дочернюю компанию Cairn Energy — по разрешению контролирующих территорию страны марокканцев и к неудовольствию частично признанных властей Сахарской Арабской Демократической Республики) — проводит разведывательные работы.
Крайне нахраписта и Франция, энергетика которой, «завязанная» на атомных электростанциях, в большой степени зависит от бесперебойных поставок африканского урана. Крупнейший его экспортер — западноафриканская страна Нигер, в которой фирмы, подконтрольные компании Areva (госкорпорация и лидер атомной промышленности Франции), являются операторами основных месторождений урана в стране. Стоит отметить, что и французская операция «Сервал» в 2013 г. против восставших на Севере Мали (и на границе с Нигером) туарегов и радикальных исламистских группировок, и активное сколачивание Парижем Объединенных сил «Сахельской группы пяти» (Буркина-Фасо, Мавритания, Мали, Нигер, Чад), вместо заявленных целей борьбы с терроризмом и организованной преступностью, преследуют сугубо прагматическую задачу — обеспечение сырьевых интересов бывшей метрополии в регионе.
В то же время деятельность Areva в Африке не раз навлекала на себя огонь критики. После многочисленных проволочек компания согласилась выплатить компенсацию за радиоактивное загрязнение и лечение сотрудников урановых разработок в Габоне, где шахты закрылись в начале 2000-х гг. В 2016 г. после публикации конфиденциальных документов на сайте WikiLeaks разразился скандал, связанный с добычей урана в Центральноафриканской республике, проводившейся французами в 2007-2012 гг. Согласно обнародованным данным, Areva при покупке канадской компании UraMin, которая вела добычу урана в ЦАР до 2007 г., ввела в заблуждение своих акционеров насчет его запасов в этой стране (на деле предприятие оказалось нерентабельным), а уйдя с местного рынка, так и не выполнила своих обязательств перед местными рабочими по заключенным трудовым контрактам.
Практически во всех странах Африки, где в той или иной степени ведется разведка или добыча углеводородов, работает французская компания Total. География ее деятельности охватывает как те государства, где нефтедобыча ведется давно (Нигерия, Ангола), так и те, где соответствующие ресурсы были обнаружены сравнительно недавно. В Восточной Африке — это Кения, Уганда, Танзания; в Западной — Гвинея и Мавритания.
Глубоко укоренились в африканских странах нефте- и горнодобывающие «мастодонты» из Великобритании. По данным на 2016 г., потенциальная стоимость всех африканских недр, контролируемых британскими компаниями, составляла 1,06 трлн долл., включая 6,6 млрд баррелей нефти и 79,5 млн унций золота. Горнодобывающие гиганты — англо-швейцарская Glencore и англо-австралийская Rio Tinto — активны в «медном поясе» Замбии и ДР Конго, ведут добычу различных металлов в Западной Сахаре, Зимбабве, Намибии и на Мадагаскаре. Британо-голландская Shell владеет нефтяными вышками и нефтеперерабатывающими мощностями в Нигерии, Камеруне, Габоне, Гане и ЮАР, а BP получила контроль над девятью нефтеразведочными блоками в Анголе и готовится к выходу на нигерийский рынок.
Англо-ирландская компания Tullow Oil в 2007–2010 гг. подготовила и запустила добычу нефти на наиболее перспективном африканском месторождении Jubilee в Гане, обнаружила крупные запасы нефти в Уганде (оз. Альберт, 2006 г.) и Кении (оз. Туркана, 2012 г.). В Уганде после многочисленных бюрократических препонов, судебных споров с китайцами, а также неясности с транспортировкой добыча началась в 2020 годах и уже не Tullow Oil, а перекупившей 2/3 ее активов в этой стране французской Total.
Отмечу, что европейские страны в попытках заместить российские нефть и газ заинтересованы в том, чтобы по максимуму выкачивать углеводороды из Африки, при этом Запад не волнуют проблемы развития местного сектора энергетики.
Сейчас африканские государства создают Восточно-Африканский нефтепровод (EACOP), который соединит нефтяные месторождения вокруг озера Альберт в Уганде с экспортным терминалом Танзании в Танге. По нему из Уганды в Танзанию ежедневно сможет поставляться до 216 тыс. баррелей сырой нефти. Протяженность EACOP составит почти 1,5 тыс. км, а стоимость проекта — более $3,5 млрд.
Однако Запад постоянно разражается все новыми и новыми исследованиями о том, что этот нефтепровод строить нельзя. Приплели все, что только можно: испортятся водопады, на реке Нил пострадают жирафы, цапли и бегемоты, животные лесных заповедников окажутся под угрозой, 40 млн человек будут пить отравленную воду, риски землетрясений, потери земли более чем сотней тысяч человек, да и вообще огромные объемы выбросов углекислого газа в атмосферу – это вам не шутки.
Почему Запад возражает против строительства Восточно — Африканского газопровода ?! Потому что это ведет к развитию собственного энергетического баланса и собственной энергетики африканских государств, тогда как Европа заинтересована в первую очередь сейчас в том, чтобы по максимуму выкачать ресурсы, углеводороды из Африки для замещения российских нефти и газа. Интереса развивать промышленность и развивать энергетический сектор у них не наблюдается.
Однако африканскому континенту сегодня в первую очередь необходимо обеспечить не экспорт энергоресурсов, а энергетическую безопасность самой Африки.
И пока Европа жаждет «выкачивать» из Африки нужные для себя ресурсы, ничего не давая взамен, Россия занимает принципиально другую позицию.
Ее особенность заключается в том, что РФ не рассматривает африканский континент как сырьевую базу для своей экономики — своего сырья много. Поэтому мы готовы и готовить инженерные кадры, и передавать технологии, компетенции. И это, собственно говоря, традиция России, как правопреемницы СССР.
Задача России и стран Африки заключается в том, чтобы укрепить африканский суверенитет в сфере политики, экономики и энергетики. А это означает создание собственных мощностей не только по добыче энергетических ресурсов, но и по их переработке на месте.
Вообще, в последнее время потребность в энергии, возникшая на фоне российско-украинского конфликта, и политическая конкуренция с Россией резко повысили интерес мировых держав к африканским странам.
Поэтому сейчас на африканский континент совершено множество визитов высокого уровня из западных стран : Олаф Шольц в мае этого года посещал Сенегал, Нигер и Южную Африку, Э. Макрон недавно был в Камеруне, Бенине и Гвинее-Бисау.
Президент Италии С. Маттарелла в июле совершил визит в Мозамбик, обладающий богатыми запасами газа, а затем Замбию.
Африканские страны испытывают давление со стороны европейских государств из-за запасов нефти и газа, которыми обладают, при этом возможности Африки удовлетворить эти потребности ограничены.
В стремлении загладить воспоминания о колониальном прошлом, Запад приглашает страны Африки к партнерству на равных и даже на общий саммит в Брюссель. Но африканская сторона в такую перезагрузку верить не спешит – особенно после пандемии, когда западные вакцины в Африку подставлялись по остаточному принципу, а фармкомпании не позволяли наладить их производство, даже при угрозе стремительного распространения вируса.
Отмечу, что только 5% лекарств и 1% вакцин, необходимых странам Африки, производятся на континенте
В ходе своей империалистической экспансии в Африке Запад использует принцип «разделяй и властвуй». Спонсируются, создаются, поддерживаются поставками оружия и обучением специалистов в американских военных центрах различного рода сепаратистские, повстанческие движения. А после начала конфликта США (или другая страна, к примеру – Франция) выступают в роли «третейского судьи», усиливают свои позиции в регионе. Кроме того, США резко усилили своё военное присутствие в Африке – в том числе используя повод борьбы с «международным терроризмом».
Кстати, именно Запад также стоит за зарождением сомалийского пиратства. Интересно, что в 2006 году, когда после проведения 3-го саммита «Китай–Африка», КНР усилил своё присутствие в Африке одновременно вдруг активизировались и сомалийские «пираты». При этом Вашингтон и Лондон являются главными противниками ужесточения антипиратского законодательства.
Республиканец Пол Крэйг Робертс заявил, что война с Каддафи – это была фактически война с Китаем и его экспансией в Африке. В журнале Foreign Policy он сообщил, что Пекин рассчитывает на ресурсы Анголы, Нигерии, Ливии, поэтому в этих странах могут произойти военные перевороты, непризнание Западом результатов выборов и авиадуры (по примеру Кот-д’Ивуара, где основную ударную роль сыграли силы Франции). Возможно и возобновление гражданской войны (в Анголе).
Особенно реакционна в Африке роль Франции. Формально Франция освободила свои колонии еще в 1960-е годы, однако страна продолжает оказывать колоссальное влияние на их экономику и развитие. Французские политики создают экономические и социальные условия, при которых бывшие колонии обязаны сохранять лояльность и обеспечивать Францию необходимыми ресурсами.
На протяжении долгого времени официальный Париж строил отношения со своими бывшими колониями на основе системы неформальной опеки и покровительства, получившей название «Франсафрика». Ее создателем принято считать политика и дипломата Жака Фоккара. Коллеги и журналисты называли его «господин Африка», что хорошо иллюстрирует его роль во взаимодействии с континентом.
По соглашениям, которые были достигнуты в ходе установки «Франсафрики», Франция получала эксклюзивное право на добычу природных ресурсов в регионе и на местные рынки сбыта. При этом система была основана на личных связях Фоккара и его коллег с лидерами африканских государств. Договоры заключались не без использования подкупа, коррупции и других незаконных операций.
При Макроне практически ничего не изменилось. Да он извинился за жестокость и преступления французских солдат в ходе геноцида тутси в Руанде в 1994 году, и также попросил прощения у воевавших на стороне Франции в ходе войны 1954-1962 годов алжирцев, которых не смогли эвакуировать из страны после окончания конфликта. Однако подобные жесты не меняют общей линии Елисейского дворца. Напротив, они нацелены на приобретение новых лояльных групп, готовых в будущем поддержать французскую гегемонию в регионе.
Ключевой инструмент неоколониальной политики Парижа — франк колоний Франции в Африке (КФА). Валюту ввели в использование в 1945-м году для создания единой экономической зоны между бывшими колониями и упрощения экономических операций с Францией. В зону вошли восемь стран Западной и шесть стран Центральной Африки.
Изначально стоимость валюты зависела от курса французского франка, а сегодня франк КФА четко привязан к евро. При этом страны-члены зоны обязаны держать половину своих денежных резервов и все золото в Казначействе Франции. Еще около 20 % финансовых ресурсов должны быть зарезервированы на исполнение внешних обязательств.
Таким образом, лидеры стран экономического союза не имеют доступа к большей части своих средств и не могут самостоятельно менять курс валюты. В случае нехватки денег им приходится брать кредит, который Франция охотно предоставляет им под высокий процент, иногда используя их же средства
Свободный поток капиталов, обеспеченный африканским франком, позволил французским экономическим гигантам, таким как нефтяная компания Total, беспрепятственно выводить свою прибыль на родину. Африка также остается для Парижа огромным рынком сбыта товаров по завышенной цене. При этом продукция бывших колоний на французской территории продается очень дешево.
Экономическая зависимость африканских стран от Франции регулярно подвергается критике. Так, в январе 2019 гда вице-премьер и министр экономического развития, труда и социальной политики Италии Луиджи Ди Майо заявил, что Франция «чеканит свою монету, колониальный франк, и за счет этого финансирует свою внешнюю задолженность, эксплуатируя эти страны». Политик возложил на французов ответственность за разорение африканских стран и рост миграции в Европейский союз.
В конце 2019-го Макрон и президент Кот-д’Ивуара Алассан Уаттара объявили об отказе от франка КФА. Взамен к 2020 году собирались ввести новую единую валюту — эко. Франция в свою очередь заявила о планах отменить обязательство о содержании половины валютных резервов в Казначействе Франции. Однако до сегодняшнего дня эти заявления так и остались на уровне планов и разговоров. Год спустя Уаттара заявил, что эко не получится ввести еще как минимум 5 лет.
Учитывая заявления ряда африканских лидеров о желании разорвать экономические связи с Францией, текущая ситуация оказалась очень выгодна Парижу. Африка же не может похвастаться своим положением: несколько стран континента входят в десятку беднейших на планете, а экономический рост в зоне франка с 1994 года не превышает полутора процентов.
Африканский политик Кеми Себа назвал эко «первоапрельской шуткой Макрона». И, в общем-то, в бывших французских колониях происходящее воспринимают как ребрендинг франка КФА, созданный для продолжения экономического «рабства» Африки. Профессор Университета Портсмута Тони Шафер заявил, что валюту так и не запустили из-за значительных различий между экономиками западноафриканских стран.
Конечно, не только Франция ответственна за все проблемы континента, однако контроль Парижа за доходами африканских стран серьезно осложняет их развитие. Нефть, газ, уран, алмазы, золото, железная руда — Центральная и Западная Африка богаты ресурсами, но выгоду от них получает преимущественно Франция. Африканские страны могут продавать ресурсы на международном рынке только с одобрения французской стороны, при этом французские компании покупают их по низкой цене, так как страны зоны франка не могут сами девальвировать свои валюты. Таким образом, африканский франк остается основным инструментом французского неоколониализма.
При этом сама Франция находится в сильнейшей зависимости от африканских природных ресурсов. Более 75 процентов французской электроэнергии вырабатывается на атомных электростанциях, для работы которых необходимо урановое топливо. Атомная электроэнергия — основа конкурентоспособности страны. Однако запасы урановых руд на территории самой Франции давно истощены. Поэтому Париж вынужден тратить множество финансовых и военных ресурсов на защиту месторождений урана в Мали, Нигере и ЦАР.
Отмечу, что Франция до недавнего времени держала колониальные войска в Мали, ЦАР, Буркина-Фасо (зона Сахеля) якобы для борьбы с исламистскими группировками. Однако в реальности эти войска нужны были Франции для контроля крупных корпораций, которые занимаются добычей полезных ископаемых и для поддержки различных вооружённых группировок.
Недавно эти страны потребовали у Франции вывести оттуда своих боевиков и заменили их на российские силы «ЧВК Вагнер», которые реально противодействуют террористам.
Для сохранения своего влияния в Африке официальный Париж использует не только экономические и силовые методы, но и инструменты «мягкой силы». Главный из них — франкофония, общее культурное пространство франкоговорящих стран. При этом для определения более глубокого воздействия на иностранные государства ввели термин «дипломатии влияния». Ее глобальными целями в мире принято считать продвижение французского языка для работы в международных организациях и в бизнес-сообществе, а также в научной сфере и других областях знаний.
Французский язык является официальным в более чем 20 африканских странах и сильно распространен на континенте. По мнению экспертов, франкоговорящее население Африки в будущем продолжит расти. Из 88 членов Международной организации Франкофонии (МОФ), 27 — африканские государства.
И при этом членство в организации используется французской стороной как рычаг давления, который применяют в случае проведения неугодной политики в странах-членах. Так, государство может быть исключено из МОФ в знак протеста против конкретных действий местных властей, как было с Мавританией, Мали, ЦАР и другими странами.
Франкофония сочетает «мягкие» и «твердые» механизмы влияния и в современном мире представляет собой полноценную политическую силу, действующую в первую очередь в интересах Франции
На европейские средства в Африке строят кинотеатры с квотами на французские фильмы.
По словам, шведского ученого-эколога Р. Эдберга, американец, швед или, например, швейцарец потребляет в 40 раз больше ресурсов Земли, чем средний сомалиец, ест в 75 раз больше мяса, чем индиец и сжигает в 150 раз больше электроэнергии, чем средний нигериец. Статистику можно дополнить лишь тем, что даже средняя кошка в Англии потребляет в 2 раза больше белков, нежели обычный житель Африки.
Европа и Америка, население которых составляет лишь 20% населения Земли, потребляют 60% всей производимой на планете продукции. Поэтому неудивительно, что «мировая общественность» с 90-х годов пытается объявить российские недра «общим» достоянием.
Такое положение вещей ярко показывает, что западный образ жизни возможен лишь благодаря эксплуатации других.
«Подкрутку» мировой финансовой системы в пользу одних и против других вполне можно назвать главным «секретом» нынешнего капитализма. Не ценности Запада и не «уникальный» строй, а шулерство, прикрываемое «рецептом» экономического чуда.
Так, не имеющая собственных ресурсов Европа получает их по низким ценам в необходимых количествах лишь до тех пор, пока её корпорации тихо и незаметно удерживают Африку в нищете и беззаконии. За бесценок выкачивают ее ресурсы, поддерживая тлеющие конфликты, революции и анархичный строй.
Отмечу также, что и современный «многоукладный Китай» также пытается вписаться в волну квази колониальной эксплуатации африканского континента.
В 2000-х годах отношения со странами Африки стали становиться одним из главных приоритетов китайской внешней политики. Особенно это стало заметно со времени назначения Ху Цзиньтао председателем КНР. Пекин, таким образом, становится из региональной державы уровня Азиатско-Тихоокеанского региона глобальным игроком. Африканские страны постепенно вовлекаются в политическую орбиту Китая.
Получая доступ к сырьевым ресурсам Африки, Пекин укрепляет свою экономическую военную безопасность, расширяет жизненное пространство. Кроме того, страны Африки становятся рынком сбыта китайских товаров (пока, в основном идут различные потребительские товары, включая ткани, одежду).
Во многом проникновение Китая в Африку связано и с таким фактором, как значительное повышение затрат на китайскую рабочую силу. Согласно данным о заработках в КНР, заработная плата китайских рабочих ежегодно росла в среднем на 12%. Из этого можно сделать вывод, что эпоха сверхдешевой китайской рабочей силы завершается. И это приводит к тому, что выгоднее переносить производство в другие регионы планеты, к примеру, в Африку. То есть китайцы используют африканцев как дешёвую рабочую силу.
Разумеется, не все африканские страны довольны усилением экспансии Китая. В Намибии, Либерии, Камеруне, Мозамбике недовольны массовой вырубкой лесов, древесина которых идёт на развитие мебельной промышленности КНР. В Замбии критикуют китайских коммерсантов, которые подрывают позиции местных дельцов. В этом же государстве происходят бунты на медных шахтах принадлежащих китайцам. Выражает недовольство и ЮАР, т. к. китайский дешёвый текстиль подорвал позиции местной текстильной отрасли. В 2006 южноафриканский президент Табо Мбеки резко раскритиковал политику Китая. По его словам Китай «может стать колониальной державой, а мы – лишь сырьевым придатком».
Вместо того, чтобы сосредоточить своё внимание на партнерстве и помощи в развитии экономического потенциала африканских стран, Китай явно думает об экспансии на Африканском континенте. Африканские страны должны остерегаться «нового колониализма» в связи с укреплением там китайских позиций.
Таким образом, настоящим политическим другом и честным экономическим партнёром, а также спонсором Африки из крупных держав сейчас является только Россия.
Бенес Айо, член КПРФ, участник СВО (с использованием материалов сайта РСМД)
