Чернобыль и радиация – эти слова для всех жителей постсоветского пространства звучат пугающе. Даже сейчас, спустя более 30 лет после той действительно страшной аварии на Чернобыльской АЭС, когда мы произносим их, сознание рисует нечто очень опасное и невидимое, катастрофическое. Возможно это потому, что мы хоть и в достаточно юном возрасте, но застали те дни и помним ту атмосферу какого-то большего горя, которая с первых же дней чувствовалась в обществе, несмотря на недостаток официальной информации. Однако, радиации боятся и те, кто родился уже после Чернобыля. Как показывают социологические исследования, которые проводились в 2014 году в Петербурге, около 65 процентов выпускников школ опасались радиации, но, что интересно, значительное число респондентов не знали, что это такое. Школьники, например, путали электромагнитное и радиоактивное излучение, приписывая бытовой технике серьезную радиоактивную опасность. В мае текущего года в прокат вышел мини-сериал «Чернобыль», снятый американской компанией HBO и посвященный событиям на АЭС. Он занял первое место по популярности в рейтинге портала IMDb. Сериал обновил интерес к теме катастрофы и ее последствий, к тому же добавив к некоторым старым пугающим мифам новые. В общем, можно с уверенностью сказать, что в нас существует определенная радиофобия, у кого-то больше, а у кого-то меньше.
Я, в этой связи, тоже не исключение и до недавнего времени знал о радиации и Чернобыле не так много, но то, что это очень опасно, не сомневался. Что уж говорить о зоне отчуждения, откуда были выселены люди после аварии на ЧАЭС? Она мне представлялась такой территорией, где находиться просто невозможно. Тем неожиданней для меня стало предложение коллег принять участие в пресс-туре и познакомиться с опытом белорусов по преодолению последствий аварии на Чернобыльской АЭС и реабилитации пострадавших районов в Гомельской области с посещением тридцатикилометровой зоны у самой станции. И как оказалось это вовсе не опасно, а даже очень интересно.
Организаторы мероприятия — Постоянный Комитет Союзного государства, Гомельский областной исполнительный комитет и Национальный пресс-центр Республики Беларусь сделали все, чтобы российские журналисты могли восполнить пробелы своих знаний о радиации и о Полесском государственном радиационно-экологическом заповеднике, так называется та зона отчуждения, откуда были выселены люди, воочию, прямо на месте.
Итак, едем из Гомеля в Хойники — это город среди территорий, пострадавших в результате аварии на ЧАЭС и последняя точка перед зоной отчуждения. Сегодня там проживает более 19 тысяч жителей, до аварии жило около 40 тысяч. В Хойниках возлагаем венки к памятнику отселенным деревням. Печальная женщина в камне, а в руке белый голубь, как символ надежды, на стене названия деревень. Скорбная картина. Как будто живые люди здесь похоронены, мертвые деревни. Воображение рисует в голове картины далекой уже трагедии 1986 –го года, когда десятки тысяч людей покидали эти места, свои родные деревни. С территории, где располагается заповедник, выселено более 90 населенных пунктов, около 22 тысяч человек.
Но уже рядом с памятником в поле работает трактор, поля аккуратные, живые. Сажают рапс, другие культуры, с овощами не работают в производственных масштабах, так как они быстро накапливают радионуклиды. Сам городок чистенький, магазины, гостиница, парикмахерские… Люди живут. «Мы давно научились жить с радиацией, — говорит заместитель председателя Хойникского райисполкома Жанна Чернявская. — Проверяем продукты на рынках, на специальной станции, куда может прийти любой. Соответствующее оборудование в каждой школе. Санитарные службы делают замеры ежедневно, а ежегодно жители проходят обязательную диспансеризацию».
Местные жители для себя и помидоры выращивают и даже грибы собирают, но не все. Белые и маслята не берут, а вот опята после того как их отварить в соленой воде, вполне пригодны для еды.
Едем дальше. Бывшая деревня Бабчин, где в 18 веке размещался замок бывшего владельца местечка Вишневецкого, а до аварии 1986 года здесь жили 194 семьи, теперь это КПП зоны отчуждения – Полесского заповедника. До самой станции около 80 километров. Здесь мы переодеваемся в защитную форму, каждому красный накопитель радиации для контроля полученной дозы. Форма тоже не для декорации, а для того, чтобы обычной одеждой не нахватать радиоактивной пыли.
О радиации. Здесь на КПП «Бабчин» показатели радиационного фона: 0,49 мкЗв/ч (микрозиверт в час). Норма – до 0,2 мкЗв. У нас в Твери примерно 0,12 -0,15 в час. И теперь посчитайте сколько часов нужно пробыть в зоне, чтобы получить дозу равную, например, медицинским манипуляциям с ионизирующим излучением(радиацией).
К примеру, доза радиации, полученная при компьютерной томографии всего тела, составит — 10 мЗв. При перелете из Москвы в Ереван на высоте 11 км доза облучения составляла 2,25-2,57 мкЗв/ч , что превышает норму более чем в 20 раз. Таким образом, за 6 часов полета туда и обратно, человек получит суммарную дозу радиации до 20 мкЗв, что равняется одному рентгену на современном аппарате). Если вы летите в грозу, то доза будет больше.
Если суммарная доза кратковременного облучения (до 4-х суток подряд) меньше 10 мкЗв, то считается, что излучение фактически отсутствует и его можно не учитывать. Если до 100 мЗв, то это допустимое аварийное облучение населения (разовое), медицинскими методами не наблюдается каких-либо заметных изменений в тканях и органах. Так гласит норма Федерального закона РФ «О радиационной безопасности населения».
Вернемся к нашему туру. Проехав КПП, мы попадаем в относительно грязную зону. Здесь заражение произошло, в основном за счет радиоактивного цезия и стронция, их период полураспада от 25 до 30 лет, поэтому здесь радиоактивный фон стал почти вдвое ниже, чем тогда, после аварии. Здесь ведется хозяйственная деятельность работниками заповедника. Это заметно даже визуально, из окон автобусов уже видны лошади, которых здесь разводят. Останавливаемся, лошади подходят и охотно позируют.
— Русского тяжеловоза сегодня редко разводят, а мы возрождаем традиции, — пояснил директор заповедника Михаил Рубащенко.
— Одновременно мы наблюдаем за состоянием опорно-двигательной системы животного под воздействием радиации. Пока никаких аномалий не выявили. Наших животных продаем во многие страны, в том числе и Россию. И живут они как обычные лошади, — добавляет начальник управления по проблемам ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС Гомельского облисполкома Дмитрий Рутковский.
Наш путь продолжается и вот мы уже у тридцатикилометровой зоны. КПП «Майдан», повсюду знаки, предупреждающие о радиационной опасности. За границей этого КПП никакой деятельности, кроме противопожарных мероприятий не ведется. В этой зоне, самой приближенной к станции, выпали изотопы плутониевой группы(Pu-241), их период полураспада около 4500 лет.
Звучит все это страшно, но если разобраться, то помня о суммировании доз, находиться здесь вовсе не опасно. Опасно здесь жить постоянно.
— Будете соблюдать рекомендации, ходить там, где можно, все будет хорошо, — говорит директор заповедника Рубащенко.
Заповедник разработал два безопасных маршрута, скоро будет и третий – водный. В этих местах проводилась частичная дезактивация.
В прошлом году вышел указ президента Беларуси Александра Лукашенко, разрешающий посещение Полесского государственного радиационно-экологического заповедника туристами по специальным пропускам. С начала 2019 года заповедник посетило уже 503 человека. Стоит такое путешествие в среднем 380 белорусских рублей на 5 человек (12 тысяч российских рублей).
Въезжаем в зону. За окнами мелькает девственный лес, здесь 30 лет природа развивается без человека. Сюда завезли зубров, и даже лошадь Пржевальского. Очень много редких птиц и красно книжных растений. Изредка попадаются заброшенные деревни, которые тоже уже заросли деревьями. За деревней виднеется кладбище. Задаем вопрос:
— Могут ли родственники посещать могилы своих близких?
— Да, на Радуницу КПП открыто и люди приезжают на могилы, было даже несколько случаев подзахоронений, — отвечают работники заповедника.
Следующая остановка – бывшая деревня Борщевка. Также как и Бабчин село старинное, известно с XVI века.
В начале Великой Отечественной войны 18 августа 1941 года в деревне и её окрестностях речицкие ополченцы вели бой с целью прикрытия отхода частей 3-й армии из окружения. 7 февраля 1943 года партизаны разгромили находившийся в Борщовке немецкий гарнизон. В боях за освобождение Борщовки и Копани 11- 12 ноября 1943 года погибли 57 солдат Красной армии и 3 партизана, они были похоронены в братской могиле в центре деревни.
За ней, как и еще за 52 памятниками и захоронениями Великой Отечественной войны ухаживают работники заповедника.
В мае 1986 года все жители, а это 124 семьи, переселены. Сильно загрязненные дома были разобраны и «захоронены», остальные стоят и сейчас.
От Борщовки до чернобыльской станции километров 15, и здесь дозиметр уже показывает 5,6 мкЗв в час, превышение в 28 раз. Дозиметрист едет с нами, он проводит проверку несколько раз и в разных местах. В сухой листве и деревьях радиация выше.
Здесь нам разрешают немного погулять по деревне. Заброшенные дома, жизнь остановилась здесь не вчера, а уже давно, даже советские газеты и детские куклы смотрятся так, как будто ты приехал сюда не на автобусе, а на машине времени. Философское настроение. На ум приходят мысли о том, как хрупок наш мир и как все быстро может меняться. Ведь здесь жили люди со своими планами, проблемами и вдруг все изменилось в одночасье, и их жизнь пошла совсем не так, как они предполагали. Нет, очень полезно все же посетить это место…
Село было развитым, была своя школа, которая сейчас, видимо, служит местом, где бывшие выпускники, пытаясь найти друг друга, оставляют свои координаты на стенах. Ведь зона не совсем закрыта и дни для посещения могил предков имеются.
Теперь наш путь лежит на научно-исследовательскую станцию «Масаны». На белорусской стороне она ближе всего к Чернобыльской станции, всего 11 километров, с вышки в ясную погоду виден саркофаг ЧАЭС. Масаны это тоже выселенная деревня, но сейчас там остался только 1 дом, остальные сгорели в пожаре 2001 года. Это еще одна проблема заповедника – пожары, которые способны вынести с дымом радиоактивные элементы за границы зоны отчуждения. Именно поэтому предотвращение пожаров одна из главных забот сотрудников заповедника, с которой они успешно справляются.
В Масанах нас встречает веселый пес, который несется вдоль автобуса, начальник станции окликает пса: «Стронций, отстань от гостей».
Уже потом узнаем, что был еще и кот по кличке Цезий, который умер от старости.
От сотрудников станции узнаем, что Масаны известны с с ХVІ века. В 1930 году в Масанах был организован колхоз «Ударник», работали кузница, ветряная мельница, конная круподёрка. 22 мая 1943 года фашисты уничтожили 170 жителей и полностью сожгли деревню.
В настоящее время научные сотрудники Полесского государственного радиационно-экологического заповедника получают здесь данные по изменению радиационной обстановки в ближней зоне с ЧАЭС с учётом основных метеорологических факторов, исследуют закономерности перераспределения радионуклидов между различными компонентами наземных и водных экосистем и разрабатывают методы прогноза радиационной обстановки.
Создание здесь радиационно-экологического стационара происходило по инициативе и под руководством кандидата биологических наук, ботаника, известного специалиста в области микологии Виктора Николаевича Фёдорова.
«Арт объект» станции — вышка с 17-ти этажный дом. Такие вышки построили для наблюдения за тем, чтобы вовремя заметить лесной пожар. Сейчас там стоят камеры, а в самом начале эту функцию выполняли люди.
Мы пробыли в зоне несколько часов, но за это время благодаря сотрудникам заповедника, которые живут здесь уже очень давно, некоторые по 20 лет, у меня очень круто изменилось представление о радиации. Радиофобии стало значительно меньше. Вместе с тем появилось чувство большого уважения к этим людям, которые, несмотря на все страхи, остались на своей родной земле, и живут на ней несмотря ни на что. Благодаря им накоплен огромный опыт в сфере преодоления последствий аварии, и, что самое главное, развеяны очень многие мифы. Ведь нужно честно сказать, что когда в 1986 году случилась чернобыльская трагедия, наши ученые много просто не знали, не знали, какие последствия она принесет. Тем больше уважения этим людям, которые, несмотря на неизвестность, начали заниматься своим благородным делом
К концу поездки мы проходим дозиметрический контроль на выходе из зоны и сомнения об опасности поездки окончательно развеялись, прибор показывает минимальное значение.
Андрей Истомин,
депутат Законодательного Собрания Тверской области
